М а ш а. Ох, Николушка, ничего ты не знаешь. Она собой не может распорядиться. Живет под пятой у тетки. Сюда и то украдкой пришла.
Входит Аносов.
М а ш а. Я за шалью вернулась.
А н о с о в. Да, Евгения Николаевна ждет вас.
Маша уходит.
Ш в е ц о в. Печь наготове, Павел Петрович.
А н о с о в. Сейчас соберусь. А ты пришли Якова подновить мне эти образцы.
Ш в е ц о в. Хорошо, Павел Петрович. (Уходит.)
Аносов открывает шкаф, достает оттуда халат и фартук. Входит Челноков.
А н о с о в. Михаил Никитич! С приездом! (Здороваются.) Нынче у меня счастливый день. Только что была Евгения Николаевна.
Ч е л н о к о в. Евгения Николаевна?.. Я был осведомлен в Екатеринбурге, что она выходит замуж за Ганса Францевича. Я полагал, что…
А н о с о в. Пустой слух, Михаил Никитич.
Ч е л н о к о в. Ну, рад за вас, коль не так, как передали.
А н о с о в. Садитесь, пожалуйста, и рассказывайте о новостях екатеринбургских. Что там говорят?
Ч е л н о к о в. Много говорят о последних модах, о балах, о визитах и ничего о деле.
А н о с о в. Мой булат, разумеется, представили начальнику.
Ч е л н о к о в. Ну, конечно. Андрей Павлович с восторгом принял подарок, но не поверил, что этот булат сделан руками русских людей. «Уж очень хорош», говорит. Как вам нравится?
А н о с о в. Возмутительно!
Ч е л н о к о в. Ограниченные, бездарные люди вершат судьбу России. Как нелепо все кругом!
А н о с о в. А у меня, Михаил Никитич, несчастье случилось с булатом. Десятки пудов стали испортили, и ни фунта булатной нет.
Ч е л н о к о в. Это почему же?
А н о с о в. Дело с булатом оказалось гораздо сложнее, чем я представлял. Я думал — это ручеек и собирался легко перепрыгнуть, а оказалось, что это даже не река, а целый океан. А чтобы переплыть океан, потребен корабль, приборы нужны. Вот техники мне и недостает. Нет химической лаборатории — не могу знать состав булата. Нет точных духометров для определения жара в печи. Мне нужен микроскоп, увеличивающий не во сто, а в пятьсот крат.
Ч е л н о к о в. Печально… А я ваши работы о булате включил в списки на присуждение Демидовской премии.
А н о с о в. Спасибо. Напрасно только. Не дадут. Да и не следует делиться с заграничными господами ходом моих далеко не оконченных работ. Немцы очень интересуются булатом. Директор горного корпуса Купфер требует прислать подробный отчет об изготовлении булата.
Входит Карась.
К а р а с ь. Павел Петрович, все наготове, вас ждут.
А н о с о в. Сейчас иду. (К Челнокову.) Пожалуйте со мной. А ты, Яков, поднови мне эти образцы. (Аносов и Челноков уходят.)
Яков, зажав образец в тисочки, шлифует его. Входит Александр.
К а р а с ь. Вам Павла Петровича?
А л е к с а н д р. Нет, мне нужен ключ от кладовой.
К а р а с ь. Ключа не могу дать, барин.
А л е к с а н д р. Тогда иди сам и выдай Альберту Генриховичу дюжину наших тиглей.
К а р а с ь. Без разрешения Павла Петровича не могу.
Входит Жбанов.
А л е к с а н д р. Я первый помощник Павла Петровича.
К а р а с ь. Все мы у него помощники, каждый на своем деле.
А л е к с а н д р (ища сочувствия у Жбанова). Ну, не подлец ли, а? Сейчас же передай ключ Архипычу, сию минуту. (Жбанову.) Возьми у него ключ. Силой возьми.
К а р а с ь (погрозив взглядом Жбанову). Только попробуй. Самому богу не отдам.
А л е к с а н д р. Ну, не мерзавец ли!?
К а р а с ь. Не маши кулаками, барин.
А л е к с а н д р. Хам! Я тебе припомню. (Убегает.)
Входят Аносов, Швецов, Петухов. Все возбуждены.
П е т у х о в. Павел Петрович! Радость-то какая!
А н о с о в. Славно получилось!
П е т у х о в. Давно надо было итти на риск.
Ш в е ц о в (показывает четыре клинка). От трех четвертинок булаты получили, а из четвертой не вышло булата — выходит, высокий нагрев повредил.
А н о с о в (берет клинки). Да. Настоящие булаты!
Ж б а н о в. По-вашему вышло, Павел Петрович, при холодной ковке узоры лучше видны.
А н о с о в (берет войлок и режет его первым клинком, затем — вторым и третьим, четвертый клинок мнет войлок. Аносов отбрасывает клинок в сторону.) Русский булат! Дар Урала! Выходит, проникли мы в душу металла. Теперь уж не собьемся с пути! (Задумывается.) Однако как же мы получили булат тогда, в первый раз? Архипыч, ты ковал, припомни, при каком цвете вынимал слиток из печи?
Ж б а н о в. Да как же не помнить. Утаил я было от вас, Павел Петрович, каюсь. Боялся, что накажете, детей в голоде оставите.
А н о с о в. Говори, говори.
Ж б а н о в. Свод печной тогда обвалился на слиток. А он зарозовел только. Будь, думаю, что будет — под молот его, перековал в полосу.
А н о с о в. Что ж ты мне раньше не сказал? Как славно вышло! Сколько опытов проводил, сколько ночей не спал, сколько расчетов произвел! Казалось, конца и краю им не будет. А вот добились все-таки своего. Добились! Теперь мы не только армию снабдим булатными мечами, мы дадим ремесленникам булатный инструмент, хлеборобам — булатные косы, серпы и даже лемехи. Давайте я вас расцелую. (Обнимает всех.)
Входит Чижов.
Ч и ж о в. Здравствуйте, Павел Петрович.
А н о с о в. Здравствуй, Нил. Хотел зайти вчера, да все некогда.
Ч и ж о в. Я понимаю. У вас такое дело, что и отлучиться нельзя.
А н о с о в (снимая фартук и халат). Ты о каком деле говоришь?
Ч и ж о в. Я что… Столица говорит о вас, о булатах ваших.
А н о с о в. Ну, те булаты, о коих говорят, только проба.
Ч и ж о в. Уж мне вы не говорите, Павел Петрович. Господин Шмаус третью неделю не выходит из своей мастерской. Интерес имеет большой…
А н о с о в. Он много чем интересуется…
Ч и ж о в. Это верно. Я сделал ему перевод вашей статьи о залежах на Урале меди, железа и гранита. Он при мне вложил перевод в пакет, должно быть, вышлет в Германию.
А н о с о в. Конечно. Редкие иностранцы не лезут к богатствам России.
Ч и ж о в. Изворотливые черти! Приехали за тридевять земель и хапают тут. Нам, почитай, крохи достаются. М-да. (Уходит.)
Входит Александр.
А л е к с а н д р (указывая на Якова). Павел Петрович, я требую наказать этого олуха.
А н о с о в. За что?
А л е к с а н д р. Я распорядился выдать человеку господина Шмауса дюжину наших тиглей. Так этот олух не дает ключей!
Ж б а н о в. Напрасно горячитесь, Александр Николаевич. Возле кладовой валяется два десятка тиглей, выписанных из Германии. Немцы, им и тигли германские подстать. Они смеялись над нашими тиглями — надо же иметь стыд.
А н о с о в. Стыд не дым, глаза не ест. Ты снеси им, Яков, две дюжины тиглей, помоги ему, Архипыч.
Карась, Швецов, Петухов и Жбанов уходят.
А л е к с а н д р. Я удивляюсь, Павел Петрович, твоему спокойствию и безразличию. Карась — опасный человек. Его наказать нужно.
А н о с о в. Наказанного судьбой наказывать — двойной грех. Да и не обязан я снабжать господина Шмауса своими тиглями.
А л е к с а н д р. Дело не только в тиглях. Этот Яков в поселке создал целую шайку разбойников: на Большой и Малой Немецкой никто не спит сейчас с открытыми ставнями.
А н о с о в. Ну, это ты вздор говоришь. Яков по шестнадцать часов находится в мастерской, нередко и отдыхает здесь.
А л е к с а н д р. Так у него и здесь шайка. В закалочной, по его наущению, умышленно портят клинки господина Шмауса.
А н о с о в. Господин Шмаус в погоне за нами запутался и очень болезненно переживает неудачи: мешают ему… портят клинки… А зачем ему понадобились наши тигли, объясни, пожалуйста.
А л е к с а н д р. Может быть, потому, что они прочнее и дешевле.
А н о с о в. Не экономия производства интересует господина Шмауса. Он думает, что секрет изготовления булата таится в тиглях.
Входит Калмыков.
К а л м ы к о в. Здравствуйте, Павел Петрович. Поздравляю вас, поздравляю! Здравствуй, Александр.
А н о с о в. Здравствуйте, Иван Иванович. (Выходит из-за стола.) Благодарю вас.
К а л м ы к о в. Приглашал Ганса Францевича к вам в гости — отказался. Как вы его расстроили и озадачили. Ну, да и поделом ему! Сбили спесь, молодцы! Признаюсь, не ожидал, а сейчас радуюсь. Наш горный начальник хлопочет перед столицей о представлении нас всех к награде, за булаты. Что говорить, молодцы! Невзгод, конечно, перенесли много, но успехами все это окупится. Андрей Павлович распорядился уже добавить мне и вам жалованье.
